Власть над схваткой. "Хрупкое поколение" у дверей на рынок труда

На отмене контракта о первом найме (СРЕ), из-за которого три месяца трясло всю страну, настаивали 68 процентов французов. Однако к нему совсем другое отношение у сторонников правящего блока партий ("Союз за народное движение" - 74 процента "за", "Союз за французскую демократию" - 58 процентов "за"). В совокупности, как подсчитали социологи, это больше, чем те 15 процентов избирателей, которые составляет молодежь от 18 до 24 лет.

Тут и встает самый принципиальный вопрос французской дискуссии: к какому большинству обязан прислушиваться политик - общенациональному или партийному? Премьер-министр Доминик де Вильпен свой выбор сделал, этим и объяснялась его несгибаемость: законом о контракте первого найма он фактически начал свою предвыборную президентскую кампанию, хотя до нее еще год.

"Отцы" закона

Придумал этот закон не премьер-министр, а один из его помощников, заместитель директора кабинета главы правительства Луи-Шарль Виосса. "Блестящий технократ", по отзывам коллег. Ему 42 года. Выпускник ENA - Национальной школы управления, питомцами которой укомплектованы все высшие учреждения Пятой Республики. К слову, с будущего года ENA открывает свой российский филиал в МГУ.

Нельзя не восхититься одной из традиций ENA - уж не знаю, воспримем мы и ее или нет, - но состоит она в том, что в стенах этого вуза для избранных они и сами зачастую еще не знают, какой политической системе будут служить. Поначалу Луи-Шарль Виосса поставил на социалистическую партию, но скоро маятник пошел в другую сторону, и он за ним. Этим умением "идти за маятником" и объясняется особый мир французской политики, где по разные стороны баррикад часто оказываются друзья-неразлейвода. Минувшей зимой Виосса регулярно встречался, чаще всего на обедах, с лидерами трех ведущих французских профсоюзов: ВКТ, ФДКТ, "Форс увриер". Тема пригородов не сходила с уст. И все же ни слова не проронил о законе, над проектом которого как раз в те дни и сидел! Вот она, великая школа ENA. Все три профсоюзных лидера только в январе из выступления де Вильпена по телевидению узнали, что правительство разработало специальный трудовой контракт "для тех, кому труднее всего на рынке труда".

Сейчас во Франции каждый день теряют работу в среднем 30 тысяч человек и столько же обретают ее снова или впервые. У нас это называется текучестью кадров. Экономисты Пьер Каюк и Андре Зильберберг, толкуют это явление, скорее, в положительном смысле: не только предприятие вправе отбирать хороших работников, но и работники вправе искать предприятие по душе. А новый закон рубанул по живому работнику. Теперь он, как на старых невольничьих рынках, должен терпеливо сносить, пока новый хозяин ощупает его бицепсы и прикинет, сколько за него отдать.

Французское дышло

Все страны Европы пережили немало социальных потрясений, пока приспособили свое законодательство к быстро меняющемуся рынку труда. Кто и как преуспел, кто и почему отстал, об этом дальше. А пока о Франции.

1967. Создано Национальное агентство по вопросам занятости (ANPE), на учет взято около 200 тысяч безработных.

1968. Перспективы трудоустройства так напугали студенческую молодежь, что в парижских университетах произошел бунт, все готовы драться с полицией и требуют гарантий.

1973. Дополнение в КЗоТ: уволить работника можно только "по реальной и серьезной причине", которую, в случае разногласий, работодатель обязан доказать в суде.

1975, октябрь. Зарегистрирован первый миллион безработных. В трудовое законодательство введено новое понятие - "увольнение по экономическим причинам".

1979. Введены контракты ограниченного найма (CDD). Молодежи все шире предлагаются различные виды трудовых стажировок - за символическое вознаграждение или просто "за так". В языке социологов появился термин: "хрупкая работа".

1981. Регистрация второго миллиона безработных спровоцировала острую общественную дискуссию: почему рабочим профсоюзам совершенно нет дела до безработных сограждан? Но им никогда и не удавалось объединить больше чем 30 процентов трудящихся, этому всегда противился рынок (читай: патронат). Некий Морис Пага, уволенный из "Электриситэ-газ де Франс" за участие в акциях протеста против "грязной войны" в Алжире, объявил о создании профсоюза безработных.

1982. Когда вся Франция запекала рождественскую индейку, Морис Пага объявил голодовку и улегся под одеялом в церкви Сен-Венсен-де-Поль парижского пригорода Клиши. Там я его и нашел на седьмой день голодовки. Но меня опередил нарочный из Матиньонского дворца: правительство, доложил он, все уладило, вы можете вернуться в "Электрисите-газ де Франс". Прямо удивительно, что делает с людьми идея: генеральный секретарь высунулся из-под одеяла и гаркнул так, что на стенах переглянулись образа: "А что скажут пять тысяч членов профсоюза? Что их генеральный секретарь всех бросил и сбежал на работу, да? Не за себя голодаю, а за два миллиона выброшенных за борт! Требую встречи с премьер-министром Франции!".

1983, 18 января. "Сегодня Морис Пага, генеральный секретарь профсоюза безработных, был принят премьер-министром Франции Пьером Моруа..." - прочитал я в газете "Монд". Встреча длилась 20 минут. Стороны отметили, что уровень безработицы во Франции - на тот день он составил 2 миллиона 134 тысячи 400 человек - самый высокий за всю историю страны, но премьер-министр видел ситуацию по-другому - за последние годы это был самый слабый рост, и поэтому сказал: "Первое сражение выиграно!" Как ни странно, после двадцати дней голодовки Морис Пага выглядел на удивление хорошо и был полон новых планов. Профсоюзы безработных, сказал он мне, созданы в Англии, Канаде, ФРГ, Дании и уже наметили следующей весной в Париже провести совместный конгресс, на котором будет образован Интернационал безработных численностью... 34 миллиона человек, и это только для развитых стран. Конгресс в Париже не собрался ни через год, ни через два, а затем и профсоюзный телефон перестал отвечать.

1986. Наряду с контрактами ограниченного найма широко внедряется система временного найма (т. н. "интерим"). Люди, состоящие на учете в ANPE, могут в любой момент получить приглашение на работу и в любой момент подвергнуться увольнению. Единственное их обязательство: не состоять в профсоюзах.

2002. Законом о социальной модернизации (Loi de modernisation sociale) подтверждена исключительная важность широкого использования контрактов ограниченного найма и системы "интерим" как наиболее эффективных путей трудоустройства безработных, особенно из числа молодежи. Между пособиями для безработных, которые позволяют сводить концы с концами, и "хрупким заработком" разница так незначительна, что социология затрудняется, как эти категории различать. В результате появилось интегрированное понятие - "хрупкое поколение".

2003. Из закона о социальной модернизации (LMS) устранено сразу семь параграфов, включая те, которые затрудняли процесс увольнения работников.

2005. Правительство приняло рамочный закон о равных шансах, который еще предстоит наполнить работающими законами. Один из них, вступивший в силу в июне, ввел контракт о новом найме (CNE).

2006. Принят второй закон для реализации идеи равных шансов, он вводит еще одну форму трудового соглашения - контракт первого найма...

Почему  застрял лифт?

Так вот над чем так напряженно бьется законодательная мысль исполнительной власти во Франции! Над идеей реализации равных шансов. Уже два закона в этом духе приняты Национальным собранием - один по нормальной парламентской процедуре, другой в стиле форс-мажор. Один еще до осенних беспорядков в пригородах, другой сразу после них. Один для людей всех возрастов, уже потертых безработицей, другой исключительно для молодежи, вступающей в жизнь. Правительство убеждено: если бы не вмешались студенты, если бы не спровоцировали и своих младших братьев-лицеистов, если бы французские профсоюзы поддержали власть, а не улицу...

Два репродуктора говорят, но друг друга не слышат. Власть не слышит, о чем говорит ей молодая "улица": если шансы равны только на пороге, а дальше дозволен хозяйский произвол, то вся идея превращается в карикатуру. А власть считает, что только так и надо, что она обязана обеспечить первый шанс, первый толчок, затем каждый должен отстаивать себя самостоятельно, в конкурентной борьбе.

Остается навести европейское зеркало на этот французский спор, может, оно-то и высветит истину? Первое изумление: уже 300 000 французов ездят на работу... в Англию. Причем это вовсе не "высоколобые" специалисты, а легкая на подъем молодежь: ремесленники, техники, даже безо всякой квалификации люди. Что же привлекает их в Англии? Трудовое законодательство в этой стране самое тощее в Европе. Но тощие КЗоТы гибче и не так стеснительны для обоих участников трудового процесса, чем детализированные, перегруженные параграфами на все случаи и виды конфликтов. Безработицей в Англии поражены 4,5 процента молодежи - тогда как во Франции 9,6.

Не могу найти перевода странному слову, которым специалисты описывают датскую модель. Оно сочетает два понятия в одном: гибкость и безопасность. Предприятие может достаточно легко увольнять работников, но тем, кто оказался на обочине, гарантированы высокие пособия. Конечно, не на всю жизнь и не просто за вынужденный простой. За учебу, за повышение своей старой квалификации или освоение новой, более перспективной специальности, которая позволит человеку в новом качестве вернуться к труду, восстановить временно утраченный социальный статус. Вот что означает "гиббезопасность" датского КЗоТа. Кстати, ни в Англии, ни в Дании нет системы "интерим", которая так полюбилась французским работодателям.

Уровень занятости молодежи в северных странах Европы в среднем вдвое выше, чем в южных (Франция, Испания, Италия). Что касается безработицы, то тут даже тройной разрыв. Сколько бы ни объяснять такие различия национальными "традициями" или "характерами", дело, конечно, в состоянии национального законодательства по труду. Переориентировавшись на датскую модель, Испания за десять лет вдвое укоротила общую безработицу и уже приучила своих предпринимателей к мысли, что уволить работника - это им теперь недешево стоит. Ведь надо не только обеспечить этим людям более или менее достойный уровень жизни, но и помочь им снова встать на ноги. Даже Италия с ее феноменом "левых работ" совершила первый прорыв: в 2003-2004 гг. 690 тысяч человек, имевших неучтенные доходы и, конечно, не плативших налогов, урегулировали свои отношения с работодателями.

А во Франции, как утверждают ее социологи, лифт застрял вместе с наступлением массовой безработицы. "После 1975 года, когда был зарегистрирован первый миллион безработных, ни левым, ни правым правительствам уже не удалось остановить эту тенденцию, - пишет Луи Шовель. - Все они, к сожалению, сосредоточились на одной идее: укрепить социальное положение возрастных групп от 30 до 50 лет. Для этого старших досрочно выпроваживали на пенсию, а для молодежи разрабатывали бесчисленное количество "хрупких контрактов", с которыми они так и остались у дверей на рынок труда".

Жертвы параграфов

В этой статье не случайно сохранены аббревиатуры трудовых контрактов в том виде, как они применяются в западном праве. Очень скоро, после того как наша страна вступит в ВТО, эти аббревиатуры сделаются частью нашей жизни. Запомните только две: CDI и CDD. Контракт неограниченного найма, то есть постоянный трудовой договор, и контракт ограниченного найма, или временный трудовой договор. Первый - это уже надежное профессиональное и социальное положение, второй - промежуточное, ступенька к первому. По большому счету, нужны только они.

А французский КЗоТ, помимо двух названных выше, включает уже семнадцать (!) альтернативных трудовых контрактов, совершенно раздробивших национальный рынок труда. Их было бы еще больше, если бы не сопротивление общества. Откуда такое упрямство, почему, делая вид, что витает над схваткой, сама власть раз за разом ее провоцирует? Или это молодежь такая непонятливая? Правительства думают о будущем, пекутся о резервной армии труда, а молодым горлопанам подавай все сразу - и рабочее место, и хорошую зарплату, и даже банковский кредит?

К сожалению, все сложнее. Капитализм весьма умело использует технический прогресс, но явно запаздывает с решением социальных проблем. Как избежать угрожающего роста безработицы? Куда девать "лишние руки" молодых поколений? Уменьшить рабочую неделю и разделить "оставшуюся" работу на всех, с чем долго и бесплодно экспериментировали социалистические правительства в той же Франции? Ни Европейский союз, куда входят уже 25 стран, ни Организация экономического сотрудничества и развития, которая объединяет 30 самых развитых стран мира, ни тем более ВТО, собравшая уже три четверти мира, не вправе навязывать национальным правительствам единую политику в сфере труда - только рекомендации. В этих рекомендациях все настойчивее звучит мысль т. н. неолиберальной школы: мировой рынок труда нуждается в гибком трудовом законодательстве. А желательная гибкость в том, чтобы вместо контрактов постоянного найма шире, смелее вводить различные виды временной трудовой занятости. Конечно, при этом говорят о священном праве человека на труд, о "равных шансах" для всех, но только на пороге рабочей жизни - дальше в силу вступает хозяйский арбитраж. Именно в таком духе и были сформулированы рекомендации саммита ЕС в Лиссабоне в 2000 году, которые так усердно выполняет правительство Франции. Первой жертвой неолиберальных параграфов становится, как правило, молодежь. Но если рядом с ними мы видим все больше ветеранов труда с плакатами своих профсоюзов, то это потому, что они тоже почувствовали угрозу.

Секретарь Европейской конфедерации профсоюзов Жоэль Декайон заметила в связи с последними событиями во Франции, что сегодня в мире 70 процентов рабочих мест занимают люди, с которыми вообще не заключено никаких трудовых договоров. Никаких! А сколько "хрупких" среди тех, кого хоть в какой-то мере защищает КЗоТ? Какими потенциальными взрывами чревато такое соотношение урегулированного и неурегулированного мирового рынка труда?

За французскими событиями надо разглядеть еще один важный урок для себя. В прошлом году именно французы на своем национальном референдуме провалили Европейскую конституцию. Правильно они поступили или нет, хороша она была или плоха, не об этом сейчас речь. Речь о том, по каким мотивам они это сделали. Социологи уже изложили свои выводы: это стало результатом постоянно внушаемой французскому обществу мысли об агрессивности наступающего глобального мира. Он несет с собой разорительную конкуренцию. Он угрожает нашим рабочим местам. К нам приедет польский водопроводчик, тогда как французского водопроводчика в Польше никто не ждет. Так говорили даже те, кто призывал проголосовать за конституцию. В итоге - "нет", потому что конституционная Европа тоже стала восприниматься как следующий шаг к глобальному рынку труда.

Привычка искать внешних виновников внутренних проблем стара как мир. А и надо-то всего лишь присмотреться к соседям и понять, что они делают лучше.

Источник: "Российская газета", http://www.rg.ru/2006/04/12/rabota.html