Редкий кадр

последнее время в Прикамье обозначилась новая тенденция: работодатели края столкнулись с острым дефицитом кадров. Что это - очередной вызов времени или прогнозируемая ситуация? Об этом и многом другом корреспондент "РГ" побеседовал с заместителем руководителя Агентства по занятости населения Пермского края Валерием Сыроватским.

Российская газета: Валерий Владимирович, насколько неожиданным оказался для региона кадровый голод?

Валерий Сыроватский: Начну с того, что напомню: самое значительное число безработных - более 72 тысяч человек - было зафиксировано в Прикамье в 1996 году. В ту пору мы совместно с учеными Пермского технического университета проводили исследования, связанные с отношением граждан к безработице. Так вот, уже тогда ученые били в набат, уверяя, что повальные сокращения квалифицированных рабочих и специалистов, проводимые крупными пермскими предприятиями, однажды больно нам аукнутся. Признаюсь, далеко не все мои коллеги поверили этим экспертным выкладкам. Да и работодатели не спешили прислушиваться к доводам социологов и аналитиков. Между тем девяносто процентов сокращаемых инженеров, конструкторов, специалистов среднего звена были настолько задеты своей невостребованностью, что, уходя, обещали не при каких обстоятельствах больше не возвращаться на производство.

РГ: Они выполнили свое обещание?

Сыроватский: В большинстве своем - да. Люди трудно, тяжело искали себя в новой реальности: "челночили", пытались получить второе образование, открывали собственные фирмы. Когда же начался рост экономической активности, их бывшие работодатели - начальники цехов, руководители проектных организаций - стали ездить по домам, пытаясь собрать прежние коллективы. Уговаривали вернуться даже тех, кто уже вышел на пенсию. Увы - поезд ушел.

РГ: Может, работодателям следует делать ставку на молодежь?

Сыроватский: Попытки привести к станкам толковых молодых людей делались и делаются. Но все осложняется тем, что сегодняшние выпускники школ и вузов гораздо охотнее идут, скажем, в ИТ-отрасль, чем к заводской проходной. Их жизненная мотивация совершенно иная, чем у тех, кто составлял основу трудового рынка пятнадцать, двадцать и тем более тридцать лет назад. Если в советские времена обществом ценились стаж работы на одном месте, преданность своему коллективу, то для сегодняшних молодых людей это уже не аргументы. Они легко увольняются, бестрепетно переходят из одной бизнес-структуры в другую. Это очень осложняет жизнь тем работодателям, что готовы вкладывать средства в обучение персонала. Ведь нередко руководители обнаруживают, что куют кадры для своих прямых конкурентов.

Нередко руководители обнаруживают, что куют кадры для своих прямых конкурентов

РГ: Включены ли местные власти в решение кадровых проблем?

Сыроватский: К сожалению, районные руководители порой проявляют в этом вопросе недальновидность. Как-то наше агентство проводило семинар в администрации одной из восточных территорий края. Мы пытались объяснить представителям власти, какими последствиями чреват массовый отъезд молодежи на учебу в Пермь и другие большие города, говорили о необходимости создания условия для получения образования на местах. А в ответ слышали: ничего страшного, ребята, не поступившие в вузы, вернутся домой - на завод.

Но когда мы провели опросы среди старшеклассников Кизела и Гремячинска, то выяснилось, что лишь восемь процентов юных жителей этих городов готовы после получения высшего или среднего профессионального образования вернуться домой.

РГ: Получается, что через несколько поколений мы рискуем потерять ряд малых городов Прикамья?

Сыроватский: Я не берусь рассуждать об отдаленной перспективе. Но скажу, что к таким депрессивным территориям, как Кизел, нужно относиться с особым вниманием. Там одним волевым административным решением проблему не решить. Когда в середине девяностых в Кизеловском угольном бассейне одномоментно закрылось сразу десять шахт, люди, считавшие себя элитой рабочего класса, ощутили боль и опустошение. Мы готовы были переучивать бывших горняков на водителей, кочегаров, операторов котельных. Но дело осложнялось жилищными сертификатами - их могли получить лишь те шахтеры, что зарегистрированы в службе занятости. Люди, попав в патовую ситуацию, наотрез отказывались от любых предложений по переобучению и трудоустройству, поскольку, обретая работу, утрачивали право на сертификат, а вместе с ним - возможность уехать в другой город и начать жизнь с белого листа.

Стоит ли удивляться, что кизеловская молодежь, насмотревшись на отцов, наотрез отказывается связывать жизненные планы с родным городом?

РГ: А есть ли у нас в регионе другие - более позитивные примеры?

Сыроватский: Недавно я был в Чермозе - типичной уральской глубинке с непростой судьбой. Встретившая нас глава местной администрации предложила посетить завод, занимающийся выпуском оборудования для нефтяной отрасли. Думаю, трудовому потенциалу этого предприятия позавидовали бы многие пермские работодатели: в штате - триста человек, в том числе представители таких дефицитных специальностей, как токари, слесари, фрезеровщики. Заказов заводу хватит до конца года. А потом, по словам директора, предприятие готово удвоить мощности, но при одном условии: нужны кадры. Весь ресурс города уже использован: в особых цехах трудятся инвалиды, приглашены люди, освободившиеся из мест лишения свободы. По сути, едва ли не с каждым чермозцем проведена индивидуальная работа. И теперь местные руководители обратились за содействием к соседям - в Карагай и Верещагино. Представили им список вакансий, сообщили об условиях трудоустройства: приличная зарплата, субсидии на жилье, возможность приобретения в рассрочку новеньких, с иголочки, коттеджей. Даже отдых в анапском пансионате предусмотрели, а также дополнительные места в детских садах - лишь бы люди согласились переехать в Чермоз.

РГ: Закономерен вопрос: откуда при таком дефиците кадров в нашем крае берутся безработные?

Сыроватский: Дело в том, что работодатели и соискатели часто не совпадают во времени и в пространстве. Допустим, в Березниках, условно говоря, есть много невостребованных специалистов в области компьютерных технологий, а в Частинском районе усиленно ищут программистов в филиал какого-нибудь банка. Готовы ли березниковцы перебраться в Частые? Вряд ли. Поэтому когда мы смотрим на соотношение вакансий и предложений в регионе, то отмечаем: с точки зрения арифметики все у нас сбалансировано. На деле же мы имеем массу проблем. Не зря говорят: "Американцы живут там, где работают, а русские работают там, где живут". К сожалению, многие наши проблемы упираются в неразвитый рынок жилья.

РГ: А привлечение мигрантов из других стран может изменить ситуацию?

Сыроватский: Нашему агентству поручено давать заключения по поводу привлечения иностранных рабочих на те или иных предприятия. И когда к нам с территорий поступает заявка, в котороФй работодатели сообщают о намерении пригласить в Прикамье, допустим, пятьдесят турецких строителей, мы прежде всего смотрим, есть ли там на учете в службе занятости безработные россияне, имеющие ту же специальность. Если есть - даем отрицательное заключение.

Другое дело, что на строительство, лесопереработку, выполнение дорожных работ наши граждане в последние годы идут неохотно. И потому эти рабочие места все чаще занимают иностранцы. Правда, мы строго придерживаемся квоты на трудовых мигрантов - в этом году она составляет 25 тысяч человек.

РГ: Насколько распространено в нашем крае такое явление, как самозанятость населения?

Сыроватский: Тут могу в качестве примера привести Бардымский район. Крупных промышленных предприятий в нем нет, и потому власть стремится поддерживать тех, кто живет за счет собственного хозяйства. Многие бардымцы занимаются пчеловодством, выращивают овощи. Однако на рынок с излишками продукции им выйти непросто - далеко не все селяне обладают коммерческой жилкой. Хорошо, что в районе до сих пор не развалена система потребкооперации - это спасает крестьян. Кроме того, власть время от времени помогает им реализовывать продукцию с помощью муниципального заказа для учреждений социальной сферы. В итоге выращенная крестьянами картошка поступает не только на рынок, но и в школы, детсады, больницы.

А вот в северных территориях с высоким уровнем безработицы - Гайнском, Чердынском - вопрос самозанятости почему-то не решается.

РГ: В последнее время наш словарь пополнился труднопроизносимыми понятиями: мерчендайзер, супервайзер, девелопер, сюрвейтер, бренд-менеджер. Что это за профессии?