Цифровизация головы, или будем жить, как парикмахеры

После того как люди научились выплавлять металл и добывать электричество, из этих и других открытий появилась такая профессия — «инженер», редкая и высокооплачиваемая. Но со временем эта самостоятельная, стоящая особняком профессия — «инженер вообще» — исчезла, растворилась во множестве других технических компетенций, вошла в них составной частью. Стали другими строительство, транспорт, развлечения, общественное питание — словом, все. Та карта профессий, которая существует сейчас, и есть результат слияния инженерных навыков с другими компетенциями. Со времен Первой промышленной революции выработался принципиально другой подход к производству и прочим видам человеческой деятельности.

То же самое происходит сегодня с IT. Ростки этой отрасли появились примерно полвека назад, на наших глазах она оформилась и сформировалась, а теперь IT-отрасль исчезает, прекращает самостоятельное существование, растворяясь во всех сферах нашей жизни. Модные слова про цифровую трансформацию — они про то, как IT изменяет все. Беспилотники — это данные и датчики. IT в строительстве — это не только «попса» в виде 3D-печати домов, но и технологии, позволяющие мониторить точность возведения зданий. Скорость, с которой появилась вакцина против коронавируса, — это показатель изменений биотеха. Список можно продолжать до бесконечности: так, уже сложно представить себе без цифровых технологий индустрию общественного питания, хотя, казалось бы, где повара, а где цифровая трансформация.

И вот, с одной стороны, программистов в чистом виде действительно станет меньше. Но дефицит людей, которым предстоит модернизировать и переводить на цифровые рельсы народное хозяйство всего земного шара, составляет несколько сотен миллионов человек. Пока мы этот дефицит не восполним, никакой качественной трансформации и Четвертой промышленной революции не видать. Трансформация пока идет «кусочно»: отрасли с более высокой нормой прибыли, предприятия которых в состоянии делать серьезные инвестиции в обновление кадров, программистов нанимают; более бедные ждут, когда насытятся премиальные сегменты рынка труда и очередь дойдет до них. Если бизнес хочет выживать, он будет нанимать специалистов по цифровой трансформации в колоссальных количествах.

Так можно ли предсказать, в каких отраслях будут востребованы те же айтишники? Теоретически можно. Например, мы можем утверждать, что цифровая трансформация и связанная трансформация компетенций не минуют медицину, потому что за свое здоровье люди готовы платить последние деньги: современный человек категорически не хочет умирать. В медицину уже приходят самые новые технологии, и эта сфера будет привлекать все больше специалистов завтрашнего дня. Но медицина — это очевидный пример. Как правило, о востребованных «завтра» профессиях мы не знаем практически ничего. Бизнес, который, по мнению общественности, должен «отвечать» за перемены, находится точно в таком же положении. Образовательные учреждения смотрят, в каких секторах сложился дефицит сейчас, и стремятся этот дефицит восполнить. Они не будут готовить мифических специалистов «завтрашнего дня» просто потому, что такие услуги не будут востребованы, это раз, и никто не знает, что это за профессии — два.

Тем не менее я не хотел бы, чтобы у читателя сложилось представление, будто образование — отрасль, которая плетется в хвосте, с опозданием реагирует на перемены в экономике и ландшафт будущего не формирует. Это не так по двум причинам. Во-первых, цифровая трансформация происходит и в самом образовании. Во-вторых, люди в этой отрасли на кончиках пальцев чувствуют, какие требования к работнику как к человеку, к единице общества, этот завтрашний день предъявит.

Посмотрим, что происходит с таким элементом образования, как домашнее задание. С одной стороны, роль «домашки» была явно недооценена: будущее потребует от работников самостоятельности в принимаемых решениях, и где, как не в домашних заданиях, развить этот навык. С другой, цифровая трансформация в образовании прекрасно иллюстрируется именно на примере «домашек». Учитель — едва ли не самый дорогой компонент образовательного бизнеса. Потому что учитель — это человек, а все человеческое в цифровую эпоху становится очень дорогим. Мне очень нравится такой пример. Мы не можем жить без сотовой связи, но тратим на нее в месяц примерно столько же, сколько на одну поездку в такси. Просто в сотовой связи мы не сталкиваемся с живым человеком, а в такси — сталкиваемся. Именно присутствие водителя как пока незаменимого элемента делает поездки в такси неоправданно дорогими. Если в старое время функция домашнего задания сводилась к тому, чтобы «подростки не шатались по улицам», то теперь это история о том, чтобы материал был усвоен, а учитель, самый дорогой элемент образовательного процесса, был бы освобожден от адского и непроизводительного труда по проверке домашних заданий, доверив это алгоритму, машине. Естественно, освобождая учителя от ночных бдений над тетрадями, мы ждем более результативной и качественной работы на уроке.

Внедрение машинных алгоритмов в образование, часто критикуемое, на самом деле имеет еще более глубокие последствия. Я говорю о системе тестов, на которую сейчас переходят и в школах, и в вузах. Известно, что чем быстрее реакция на сделанную ошибку, тем лучше усвоен материал. Раньше тетради с контрольными работами ученик получал назад дня через три. Вникал ли он в то, что сделал не так? Конечно, нет, смотрел на оценку, и все. Обратная связь была некачественной. Решая тест и тут же получая сообщение о своей ошибке, ученик действительно учится на ошибках, потому что все происходит здесь и сейчас, в процессе обучения.